| abstract
| - мини|справа|300px Я бывший канадский траппер. Канада раскинулась всей своей территорией к Арктике, где обитают песцы, на которых ради шкур я и охотился. Промысел прибыльный, снегоход у меня бронированный с прицепом, даже попадал в обрыв, пришлось спешно сменить лыжу, но движок уцелел. Той памятной зимой 2006 года наст встал всего за два дня, нагрузившись провиантом, топливом и патронами, я в одиночку отправился из съёмного домика одного полупустующего посёлка (ныне совсем заброшенного) по берегу Гудзонова залива. Подробности описывать не буду. Сезон был удачным, 58 песцовых шкурок лежало в освобождённом от провизии прицепе. На Севере для охотников предусмотрены бревенчатые домики для ночлежки, можно остановиться, вскипятить чаю, поужинать и заночевать. Дрова приходится нарубить заранее, также проверить щеколды, чтобы ночью не вломился медведь. Часто другие охотники оставляют консервы, но это на всякий случай, если кто-то попал в беду и смог дотянуть до такого пристанища. Дотрагиваться к консервам тем, кто имеет с собой провиант — нехорошее дело. Вот в такой домик я и попал, причём раньше никогда не бывал в этих местах, пришлось отклониться от обычного маршрута из-за пурги, да ещё и отказал навигатор. Метель мела знатная, поэтому выйти за дровами не рискнул, решив нарубить сучьев, когда закончится непогода, тем более заготовленных кем-то дров должно было хватить на месяц. Странным поначалу показалось отсутствие на двери запоров, поэтому пришлось приспособить под них две кочерги и железный совок. Кочерг было на удивление много, самых разных размеров. В углу стоял небольшой электрогенератор, имелась даже микроволновка, радиоприёмник и электрическое освещение. Солярка стояла в металлическом бочонке. Если бы знал что меня ждёт дальше, то ехал бы отсюда не останавливаясь. Спать завалился рано, но на кровати показалось неудобно и прохладно, зато стоящий у стены сундук со старой свалявшейся медвежьей шкурой на дне — был самое то. На шкуре также обнаружился серебряный крестик на цепочке странной формы, явно не католический и надпись не на латыни. Вероятно православный, моя бабка была из России или с Украины, похоже на ихний. Зачем-то, повинуясь внутреннему чутью, надел на шею. Стало спокойней на душе, которую свербила неясная тревога. Забравшись внутрь и закрыв крышку, оставив щель для воздуха, я проспал под вой метели наверное половину ночи. Проснулся от леденящих кровь тоскливых завываний. Выглянув в щель сундука, я впал в ступор и волосы зашевелились даже в подмышках. Микроволновка работала сама собой без генератора, в ней горел огонь и явно извивалось нечто. И это нечто выло так, что мурашки пробегали по всему телу. Затем из-за двери раздался утробный рык, дверь получила мощный удар, но две железные кочерги выдержали и лишь прогнулись. В проём просунулась не медвежья лапа, а чья-то чёрная рука, пошарила по косяку и убралась обратно. Клянусь, что тёмный силуэт за дверью внимательно осмотрел всю комнату, опять утробно заурчав, страшный гость расстворился в темноте. Затем раздались скрежет и шуршание снаружи по периметру всего дома. Похоже стая «йети» обшаривала стены домика со всех сторон. Затем опять послышался ужасный рык и всё внезапно стихло. К двери подошёл чёрнокожий и снова шарил по косяку, ударил в дверь ещё раз и снова тихо пропал. Ни живой ни мёртвый лежал я в своём ящике, не зная что делать, что это за черти там снаружи, и ушли ли они. Кое-как дожив до утра и не раз ещё слыша снаружи какую-то возню, вдалеке вой, подобный волчьему и пару раз утробные звуки, ближе к утру вдруг услышал детский крик, тут же оборвавшийся, как будто тот, кто кричал, захлебнулся. Я уже не знал что делать: стал на всякий случай молиться, крестясь по-католически как одержимый и подвывая со страха. Последним штрихом сумасшедшей ночи стал звучный щелчок захлопнувшейся микроволновки и затихающее шипение внутри. Затем крышка распахнулась и оттуда вылетел сноп пепла, который разлетелся по всей комнате. Все звуки стихли. С затёкшими суставами и распухшей от переживания головой, сидел в сундуке, шепча молитвы, пока не услышал за дверью осторожное тявканье лисицы, чему обрадовался как старому знакомому. Выйдя из сундука на дрожащих полусогнутых, доковылял до выхода, где не было никого. Снег уже закончился, но все следы замело, ничего не свидетельствовало о ночных посетителях. Решил обойти домик в сторону тявканья лисицы, там же стоял мой снегоход. Оставаться в этом проклятом месте больше был не намерен. Ружье у меня было с собой, но если этих тварей много, оно вряд ли спасёт, но может хоть напугает и можно будет уехать. Однако до снегохода я добрался без последствий, но тут обомлел: в прицепе не было ни одной шкурки, а на странных кольях в виде полуограды опоясывающих домик, висела нанизанная на палку отрубленная или отгрызенная голова девочки-эскимоски с замёрзшей сосульками кровью на шее и с припорошенной снегом макушкой. Вероятно, запах крови и привлёк любопытство услышанной мной лисицы. Длинные тёмные волосы девочки торчали как мотки обгоревшей проволоки. Завыв от паники чуть ли не в голос, попробовал прогреть и завезти снегоход. Удалось сразу. Нафиг. Бежать. Мех потерян, но судя по всему могло быть и хуже. Разгадывать тайны обитателей этого проклятого места я не собирался. Выехал и набрал скорость. Навигатор неожиданно оказался в рабочем состоянии. Не удержался и обернулся. Из-за деревьев на меня таращилась сморщенная почерневшая женщина с пустыми впадинами вместо глаз. Подняв голову к небу она завыла, как будто зарыдала, с переливами. Я заорал в ответ и грешным делом наделал в штаны, так как натерпелся за ночь достаточно, а сразу сходить в туалет не догадался. Никто мой снегоход не преследовал. Кое-как добравшись до знакомого по прежним поездкам домика, помылся, наспех поужинал, заночевал. Часто просыпался от звуков и кошмаров, молился, снова беспокойно засыпал, но ничего особенного за ночь не произошло. Кое-как добрался до посёлка, продал всё снаряжение и больше на Север не ездил. Услышал уже через три года легенду о злобном траппере-садисте, убитом своей женой, которая сначала пыталась его отравить, а затем, страдающего от яда, забила кочергой, не успевшего даже покаяться за свои прегрешения. Оттого, будто бы, душа траппера не могла найти покоя, пока кто-нибудь не возьмёт молитву за его грехи на себя. А крестик и впрямь оказался православным.
|
![[RDF Data]](/fct/images/sw-rdf-blue.png)