| abstract
| - Скьёбенруг - столица скьёбенского баронства, крупнейший город на северном Руме, по существу - экономический и религиозный лидер Норсе, однако же, так и не ставший полновесной столицей. Своим процветанием он обязан развитой международной торговле (фактически, все пути на север Норсе и оттуда ведут именно через Скьёбенруг) и огромным залежам угля на полуострове Скьёбен. Население - около двухсот тысяч человек; здесь много иностранцев, но старые скьёбенругские роды - и внешне и по обычаям отличающиеся от прочих норсетов - держатся замкнутой, обособленной общиной и блюдут чистоту крови. С приходом в Рум людей в жизни этих земель многое претерпело изменения. Коснулось это и гигантских морских птиц, согнанных со своих тысячелетних стоянок и понемногу вымирающих. Одно из их самых крупных гнездовий находилось на южной оконечности полуострова Скьёбен, там, где отроги Неприступных гор выходят к самому побережью. По жестокой иронии предопределения это же место облюбовали и первые поселенцы. Война с птицами за скалы (с особой темно-серой расцветкой камня и черными в нем прожилками) была очень короткой и кровопролитной только с одной стороны. Со стороны серых чаек, лишенных дома, потомства и жизни. В этой борьбе неравными были не только возможности противников, но и стимулы, побуждающие к схватке. Птицы отстаивали лишь свои жилища, люди же боролись за богатство. И второе, естественно, возобладало. На восточном побережье Рума почти не растут леса. Нет здесь и болот с торфяными отложениями. Поэтому первые переселенцы сильно страдали от нехватки топлива. Десятки поселений вымирали подчистую от бессистемных заморозков, от повальных желудочных эпидемий, вызванных употреблением не обработанной на огне пищи, от зубов звероманьяков, безбоязненно подкрадывавшихся в холодные и затемненные деревни. Поэтому открытие (на пятидесятом году от начала освоения Рума) угольных копей на полуострове Скьёбен стало поистине эпохальным событием в истории Норсе. Получив доступ к гигантским залежам топлива, жители нового континента добились окончательной победы над местным непредсказуемым климатом. Иммиграция в новообразованные баронства после этого возросла на порядок и продолжала наращивать масштабы вплоть до экспедиции Крайса и Р’Ошской катастрофы. Скьёбенруг за всё время своего существования считанные разы подвергался нападениям извне, что подчёркивало его исключительность на фоне постоянных и непрекращающихся войн между остальными баронствами. Мало кто из его буйных соседей отваживался в открытую пойти на конфликт с единственным экспортером энергетических ресурсов в Норсе. Если же такие безумцы и находились, то их тут же ставили на колени топливным эмбарго, а то и совместным ударом со стороны остальных баронов, напрямую зависевших от поставок угля в их владения. Таким образом, Скьёбенруг обладал, казалось бы, всеми исходными данными для того, чтобы стать полновесным лидером на заселенных людьми восточной и северо-восточных частях континента. Но не стал им. И не мог даже извлечь какой-либо политической выгоды из своего экономического превосходства. И этому были причины. Начать стоит хотя бы с того, что полуостров Скьёбен заселяли выходцы из Р’Осскиля, в отличие от остального восточного побережья Рума, где преобладали риганхеймские и бадросские переселенцы. Северное Королевство уже в то время (незадолго до конца правящей династии и провозглашения республики) неохотно открывало свои границы для миграционных потоков, начиная проявлять те признаки изоляционизма, которые в дальнейшем привели к оформлению негласного железного занавеса Республики. Различия между выходцами из разных стран проявлялось во всех сторонах жизни, и хозяйственной, и культурной, и политической. Те, кто прибыл с юга Шадарака, отличаяясь вспыльчивым и воинственным характером, освоили бОльшую часть новых земель и занялись традиционными земледелием и скотоводством. Приплывшее вслед за рядовыми переселенцами риганхеймские и ван иридские дворяне в короткое время сумели занять соответствующее их происхождению положение среди норсетов. Их стараниями новые земли стали копией современного им Риганхейма. Копией своеобразной, раздробленной и мало подверженной веяниям времени. Немногочисленные же р’осскильцы с самого начала держались вместе, довольствовались небольшими прибрежными территориями, занимались ремеслом в самых разных его отраслях и редко проявляли интерес к политике. На сотом году существования Скьёбенруга аполитичность его жителей привела к захвату власти в нём одним предприимчивым дворянчиком, который, достигнув некоей договоренности с местными финансовыми воротилами (уже тогда сосредоточившими в своих руках основную часть доходов от всей норсетской торговли), на зависть всем своим родичам возложил себе на голову баронскую корону. За приобретенными статусом и солидным денежным содержанием новоиспеченного владетельного князя не особо волновал тот факт, что реальная власть оставалась у выборного городского Магистрата, обладавшего большими полномочиями, чем иные парламенты на Шадараке. Так Скьёбенруг стал баронством, равным в правах с прочими государственными образованиями Норсе. Но идиллия достигнутого политического компромисса ушла в небытие сразу же после смерти первого барона Скьёбена, когда наследники последнего заявили свои права на обладание абсолютной властью в городе. Борьба баронов между собой за трон Скьёбена кровавыми узорами переплелась с кишащей бесчисленными интригами, бунтами и заговорами историей взаимоотношений между Магистратом (который поддерживали городские цеха, наемные кнехты и патрицианство) и сменяющими друг друга князьями (опирающимися на Церковь и местное немногочисленное рыцарство). В условиях тлеющей внутренней нестабильности Скьёбена о масштабной внешней политике говорить не приходилось. Да ему это и не было нужно. Скьёбенруг, заключивший в своих стенах пятую часть всего населения Норсе, и без завоевательных войн был неколебим в своем экономическом могуществе. На огромной центральной площади города и прилегающих к ней улицах трудно было разбудить беззвучье, веками царящее здесь. Ни взрывы со стороны угольных шахт, ни мерный шум привозных р’осскильских генераторов с единственной в Норсе тепловой электростанции, ни стрекотанье воздушных кораблей с морского аэропорта, - ничто из этой технологической какафонии не проникало сюда, в сердце Скьёбенруга. Лишь приглушенный говор людей, тысячами шепотов поднимающийся от мостовых, нарушал безраздельно властвующую здесь тишину. Талантливые скьёбенские архитекторы прошлых столетий вырвали у Неприступных гор тайну безотражательности эха и успели воплотить её в делах рук своих незадолго до своей гибели в ходе очередного антибаронского мятежа. Стены всех зданий вокруг площади были выложены из местного серого камня, обтесанного особым, ныне утраченным методом. Результатом этой поистине титанической работы стало почти полное поглощение стенами большей части звуковой гаммы. Площадь Молитв являлась идеальным местом для избавления от шумной и крикливой суеты мирской. Эха там не было вообще. В широком, опоясывающем площадь кольце высоких (по норсетским меркам) трех-четырехэтажных зданий, высились две рукотворные громады, своей готической величественностью поражавших воображение впервые их увидевших. Ратуша с заседающим в ней Магистратом мрачно глядела из своих затемненных широких окон-глазниц, строго распределенных по этажам, на высящийся рядом с ней многобашенный Храм Ушедших.
|
![[RDF Data]](/fct/images/sw-rdf-blue.png)